Есть ли статья о том что нельзя следить зачеловеком

Содержание

Замглавы Минфина: Если российские рейтинговые агентства хотят участвовать в экономической войне против России — их право

— Еще один вопрос, который ранее активно обсуждался, но пока «подвис» — о законодательном закреплении нормы выплаты госкомпаниями дивидендов в размере не менее 50% прибыли. Вы выступали за фиксацию этого правила «на бумаге», глава Минэкономразвития Максим Орешкин говорил, что этого уже не требуется. Считаете ли вы, что эта норма все же будет когда-нибудь закреплена распоряжением правительства? Если да, то когда это может произойти?

— Сейчас одна из дискуссий разворачивается вокруг оценки рисков корпоративных заемщиков в рамках «Базеля III». ЦБ выступает за безрейтинговую систему. Главы ряда компаний обратились к президенту с просьбой применять национальные рейтинги, а ВТБ поддерживает переход на эти рейтинги только с отказом от привязки к суверенному рейтингу РФ. Какая из этих позиций близка Минфину?

Андрей Пургин: Донбасс входит в зону турбулентности

— На Украине выборы в местные органы власти имели микроскопическое значение. При унитарной модели, которую приняли на Украине, местные органы власти были не нужны. В облсовете Донецкой области сидели люди из общественных организаций. Это странные люди, которые нацепили на себя значки с надписью «депутат областного совета» и ходили в зал заседаний. С другой стороны, в нашей ситуации местные выборы сформируют настоящую власть, которая несет полную ответственность. Это краеугольный камень взаимоотношений власти и народа. К большому сожалению, это мало кто понимает. Жить в ситуации, когда у нас есть настоящие местные советы, нам пока что не доводилось.

Если мы пойдем по украинской модели (партийным спискам), это может иметь катастрофический результат для Республик. Протестное голосование может вылиться в поддержку какого-нибудь Шария. Оппозиционный Медведчук— здесь тоже не панацея. Он выражает интересы Украины, и его партия не является пророссийской.

Размер имеет значение: зачем гомельчане ложатся под нож пластического хирурга

Необходимо и компрессионное белье. Одеваем его сразу же в операционной, когда пациент еще без сознания. Носить его положено от месяца до двух в зависимости от объема имплантата. Ведь гравитацию никто не отменял: специальное белье должно на первых порах удерживать имплантат в том положении, в котором его разместил хирург. Спустя время инородное тело фиксируется тканями и риск его нежелательных смещений пропадает.

К слову, подтяжка молочной железы довольно часто делается одновременно с эндопротезированием. А возвращаясь к вашему первому вопросу, скажу так: за увеличением груди обращается примерно 80% пациентов. Остальные предпочитают ее просто подтянуть или уменьшить.

Почему сон и движение так важны для нашего мозга: интервью Аси Казанцевой

Ася Казанцева: Все на свете — результат активности мозга. Но, действительно, нейробиологи довольно активно исследуют романтическую влюбленность. Она интересна тем, что ее прямо видно на томограмме. Если вы берете влюбленного человека, кладете его в томограф и показываете фотографию возлюбленного, то можно наблюдать специфическую, характерную картину активации. В частности, очень активны хвостатое ядро и вентральная область покрышки — это участки системы вознаграждения, которые связаны с предвкушением, мотивацией, стремлением к достижению цели.

Ася Казанцева: Множеством параметров, конечно. Мозг учитывает объективную информацию от внешней реальности: хороший ли товар, справедливая ли цена. Учитывает текущее функциональное состояние: скажем, голодный человек, разумеется, покупает еду с большей вероятностью, чем сытый. На решение влияет предшествующий опыт, текущее настроение, миллион факторов на самом деле. Поэтому нейроэкономику приятно изучать в лаборатории, когда экспериментальная ситуация максимально упрощена, а в реальной жизни люди все равно ведут себя по-разному, хотя статистически предсказать, какое решение примет большинство, часто оказывается возможным.

Есть ли статья о том что нельзя следить зачеловеком

«Ускорение технического прогресса — основная особенность XX века. Мы на грани перемен, сравнимых с появлением на Земле человека. Сугубая причина этих перемен заключается в том, что развитие техники неизбежно ведёт к созданию сущностей с интеллектом, превышающим человеческий.
Показать полностью… Наука может достичь такого прорыва разными путями (и это ещё один довод в пользу того, что прорыв произойдёт):

1. Компьютеры обретут «сознание», и возникнет сверхчеловеческий интеллект.
2. Крупные компьютерные сети (и их объединенные пользователи) могут «осознать себя» как сверхчеловечески разумные сущности.
3. Машинно-человеческий интерфейс станет настолько тесным, что интеллект пользователей можно будет обоснованно считать сверхчеловеческим.
4. Биология может обеспечить нас средствами улучшения естественного человеческого интеллекта.

Глава центра Блохина: ультиматумом об увольнении врачи угрожают оставить детей без помощи

— Мы понимали, что надо что-то менять, но как — не знали, Росатом предложил свои компетенции в том, чтобы найти простые и незатратные решения. Коллеги сначала отнеслись скептически, честно сказать, я сам особо не рассчитывал на то, что мы получим эффект от такого взаимодействия, и был приятно удивлен, когда что-то стало получаться, врачи заинтересовались, администрация полноценно включилась в этот процесс. Оказалось, что всегда есть какой-то люфт, когда можно просто, без затрат оптимизировать процессы. Вот, один человек зашел, переоделся, вышел, потом другой зашел. Решили поставить ширму — уже увеличилась пропускная способность, на несколько пациентов в день больше, только из-за ширмы.

— Безусловно, и это мы тоже просчитываем. Когда мы говорим, что очень важно выявлять пациентов с онкологическими заболеваниями на ранних стадиях, то мы должны понимать, что соответствующая программа не принесет желаемых результатов, а финансовые вложения государства в нее будут пущены на ветер, если лечебный этап не будет проводиться на должном уровне, в современных условиях, в соответствии с клиническими рекомендациями.

Обман в такси: не дай украсть твои деньги

Агрегаторы такси значительно упростили жизнь обитателей больших городов. Цены низкие, обслуживание оперативное, все процессы — прозрачные, прописанные в приложении. Но так ли это на самом деле? Мы собрали истории обмана, которые произошли в разное время и с разными людьми. К сожалению, это может случиться и с вами, если не позаботиться о безопасности своих денег заранее.

Карина заказала такси и указала в приложении четкую локацию — адрес места, где она стоит. Благо, было это прямо у выхода из здания. Но водитель неожиданно остановился в совершенно другом месте! Созвонились. Водитель извинился, сказал, что скоро подъедет — и ехал еще почти 20 минут! Когда он все-таки приехал, забрал девушку и они наконец добрались до ее дома, выяснилось, что сумма оплаты заказа увеличилась. Сообщение в приложении гласило, что добавлен штраф за ожидание. Получалось, что это не Карина ждала водителя на холоде, а якобы он ждал девушку, плутая по окрестностям.

Статья: Маркетинговые исследования

Цель любого рыночногоисследования состоит в оценке существующей ситуации (конъюнктуры) и разработкапрогноза развития рынка. Программа такого комплексного изучения зависит отособенности товаров, характера деятельности предприятия, масштаба производстваэкспортных товаров и ряда других факторов.

6. Массовая ипотребительская информация. Информация, рассчитанная на широкий кругпользователей, например информация служб новостей и агентств прессы, информацияо погоде, расписании транспорта и т.д. Средства массовой информации,телекоммуникационные сети, различные справочные издания для массовогопользования (телефонные справочники, справочники отелей и ресторанов и т.п.).

Дональдс Винникотт — Разговор с родителями

Но ясно, насколько серьезны и важны для современных психоаналитических теорий те вопросы, которые поднимаются в этой простенькой книжке для мам, которые будут читать ее в перерыве между стиркой пеленок и приготовлением кашки. И что самое удивительное — все понятно.

Автор этих строк давно занимается психотерапией и психологическим консультированием. И пока книгу готовили к печати, я страшно радовалась, что теперь мои пациентки смогут ее прочесть. Некоторым молодым мамам даже зачитывались вслух отрывки и, на мой взгляд, с хорошим терапевтическим эффектом. Очевидно, что это не так, но порой я ловила себя на мысли, что, будь у них раньше возможность прочесть эту книгу, они не стали бы моими пациентками.

Есть ли статья о том что нельзя следить зачеловеком

В парке медленно зажигают фонари. И как будто сразу наступает ночь. Я сижу на спинке скамейки, отдыхаю после двух часовой прогулки. Скамейка раскачивается под лёгкими порывами ночного ветра. Ночь в парке, наступает когда здесь включают свет. Забавно. Как будто свет знаменует наступление ночи.
Я сижу на спинке скамейки. Раскачиваюсь. И наконец, набрав нужное количество оборотов, плавно взлетаю. Я не знаю цели моего полета. Чувствую, что это наверное опасно. Но поделать с собой уже ничего не могу. Я поднимаюсь над застывшими в удивлении деревьями, и лечу, легко отталкиваясь крыльями от морозного воздуха.

Повиснув на веревке суеверного ужаса. Всматриваешься в догорающие угли, в надежде почувствовать немое оправдание своим опасениям. С той стороны, слишком близко подлетевший жук, гудит в сухой листве опаленными крыльями. Нас двое. Я и жук. А может это муха? Смотрит на меня из листвы опаленными сетчатыми глазами. Тянется ко мне своими волосатыми лапами. Присоски на кончиках. Вскакиваю и бегу, натыкаясь на невидимые стволы. Спотыкаюсь, запутываюсь и повисаю, раскачиваясь невысоко над землей, чтобы не шуршать громко, шерстью сухих листьев. Вишу. Беспомощно водя руками. На длинной, липкой веревке суеверного ужаса. В полном сознании. В лесу сознания. Заблудившегося в лесу сознания.

Это интересно:  Характеристика Многоквартирного Дома

Есть ли статья о том что нельзя следить зачеловеком

Вне офисных стен 60-летнийБранка, нестриженный, в белой футболке, джинсах и чёрной куртке, сам вполнесошёл бы за рок-звезду. Он будто одной ногой стоит в деловом сообществе, адругой – в шоу-бизнесе, сочетая мальчишескую улыбку с природным обаянием иавторитетным стилем ведения переговоров.

Как бы сильно я не волновался из-за выступления нателевидении, я не мог забыть о том, что сказала мне тогда Глэдис Найт: «Тыобязательно должен показать мальчиков Motown ». Глэдис и The Pips были первымис Motown, кто нас увидел. Берри позже придумал представлять Jackson 5 какнаходку Дайаны Росс, но это был просто рекламный трюк, с помощью которого онхотел раскрутить ее.

Есть ли статья о том что нельзя следить зачеловеком

Утром проснулся на два часа раньше будильника, что со мной, в общем-то не случалось, пожалуй никогда. Натянул брюки, что валялись на кровати и двинулся на кухня, полусонно шаркая ногами.
Машинально засунув руку в карман, нащупал там вчерашнюю визитку. Как-то все это очень странно. Но я изучил адрес, набрал телефон, указанный ниже, несмотря на то, что было 6 утра.
Тем не менее, мне ответил женский голос:
— Доброе утро, Максим Леонидович, К сожалению, Павел Владимирович сейчас отсутствует, я передам ему, что вы звонили, и он с вами свяжется.
Вот это да. Я стоял посреди комнаты с открытым ртом и мысль в голове была одна — все «страньше и страньше. «Погодите! Но ведь сейчас шесть утра! Какая контора работает в такое время? И когда это секретарша успела узнать мое имя? Не знаю, какого чертаЮ но я быстро собрался и поехал по адресу на визитке. Меня приветливо встретило полукруглое здание века девятнадцатого, что-то из архитектуры Питера, пожалуй. На визитке, так же был указан номер кабинет. Я постучался в кабинет 25 и вошел. То, я там увидел, мое удивление увеличило. Красивый дорогой кабинет, большое кресло из кожи, за которым сидел хорошо одетый человек. Человек этот был Пашка.
— Ну привет, Макс. Быстро ты! Даже неожиданно, Ну заходи, присаживайся.
— Семь часов утра, ты в курсе — сонно спросил я.
— Работа такая — Пашка виновато развел руками. — В общем, к делу, Макс. Ты ведь не просто так пришел, решил все-таки с нами поработать?
— Честно говоря, я сам не знаю, почему пришел — рассеяно произнес я.
— В общем, давай вкратце расскажу, а там уж сам решай. Итак, есть организация, основное занятие которой — изменение и контроль поведения и настроения людей, основном, через средства массовой информации. Ты не улыбайся, дело серьезное, сам наверняка, об этом думал. Вот только ты думал, что все это с правительством связано, а это не совсем верно.
— Я вот не понял. — начал я.
— Не перебивай, потом все объясню. В общем, штука такая, орден этот древний, как мамонта. остатки. В общем-то за балансом в мире следят, чтобы всем комфортнее жилось.
— Ты извини, Павлик, но не верю я в добрых волшебников. — я покачал головой.
Молчи, дурак. — Павлик смотрел на меня строго и неотрывно, по-моему, даже не моргая. — Правильно не веришь. Только вот это все не для людей делается. Ордену жить так проще — вроде как сами в порядке живут, да и управлять массами удобнее. Захотел — люди в шубах ходят, захотел — весь мир строганину трескает. В общем, в своих интересах можно использовать. Надо только знать как.
— Ну хорошо, а конкретно, чем вы заниметесь?
— Пойдем покажу -Павлик бодро вскочил и улыбаясь во весь рот, повел меня в обнимку по длинному коридору .
Мы зашли в большой зал, куча людей за кучей столов говорила с кем-то по телефону. Похоже было на обычный отдел телемаркетинга.
— Ну как? — гордо спросил Павлик
— А что тут такого интересного?
— Неуч . — тоскливо вздохнул Павлик, но тут же оживившись добавил — я это назвал — сарафанное радио! Ну согласись, не будешь же ты всерьез до конца воспринимать работников телемаркетинга, какими бы гениями они не были. Тут все круче. Это, друг мой — пример разговоров между домохозяйками. А? Во реклама! Внедрение, так сказать, непосредственно внутрь системы, в сознание. Времени, конечно занимает немало, зато и результат на лицо.
— Вот я сейчас мало что понял.
— Не беда, быстро втянешьс я.
-Пашка, мне вот что непонятно — я пытался догнать его, а он все летел по коридорам широкими шагами — А почему другие-то этого не используют?
Пашка резко остановился.
— Как не используют? Используют еще как! Все уже давно известно, это ты темнота! Просто цели другие. И масштабы не те. Мы, вроде как, пчеломатка этого всего. Или нет! Улей! Командный центр!
У меня нехорошо сжалось сердце. Я тихо проскрипел:
— Во что ты меня втянул, а?
— Не ссы! — бодро ответил Павлик — Ты в самую большую кухню страны попал! Наслаждайся, ты теперь, вроде как, избранный!
Я промолчал, хотя очень хотелось его послать.
— Ну, пойдем, покажу тебе твое место рабочее. Да! Первое задание у тебя уже есть, увидишь у себя на столе в конвертике.

Я мчался по трассе, пожалуй, со скоростью, с которой автомобиль ехать не мог. Я выжимал из него все, во мне кипела злость. Это же надо?! Как последнего школьника заставляют носиться кругами. И зачем? Вся задница в мыле, а результат нулевой. Но больше всего, злился, конечно, на себя, пропустил я момент, когда проект мой вышел из-под контроля. А хорошие шансы были. И надежды. «Программирование на успех». А? просто и со вкусом. Как же так? Почему все пошло не так? Но ехать надо было, было противно и гадко, что приходится одному все это расхлебывать, но сейчас стоило навестить лабораторию, интересно, что они на этот счет скажут?
Я вошел в лабораторию номер 1, место, где разрабатывалось все, что было необходимо в первую очередь.
— Здорово, головастики! — приветствовал я лаборантов — Где Мишка потерялся.
— Михаил Александрович у себя. — Лениво ответил один из них.
Я проследовал до кабинета и, не стучась, вошел.
— Стучаться не пробовал? — произнес человек, стоявший спиной к нему, крепкий, плечистый, среднего роста с аккуратной прической, возился в каких-то склянках и банках, как сумасшедший ученый.
— Обязательно как-нибудь попробую! — с энтузиазмом ответил я. — Ты все тут киснешь? Тебе бы в кино сниматься, здоровяк.
— Нас и тут неплохо кормят — Человек повернулся и, с улыбкой протянул руку. Человек этот, похожий скорее на Джеймса бонда, чем на профессора и был Михаил Александрович.
Поздаровавшись, долго хлопали друг друга по плечам, как-то по мальчишески радовались. Давно я не видел его. Вроде друзья, да и, что уж там, скучал я по этому бугаю, но что-то грустное в этой всей истории было, не было у нас ну ничего общего.
— Пойдем кое-что покажу! — Мишка схватил меня и потащил куда-то вниз, через лабораторию в подвал. — За этим и позвал, это тебе крышу снесет! — Пыхтел он, переодически на меня оборачиваясь.
Миновав длинные, изогнутые ходы, остановились у самой невзрачной дверцы. Мишка сделал несколько пасов руками, точь-в-точь, как колдуны из сказок и дверь открылась.
— Магия 21 века! — гордо сказал Мишка, даже поднял указательный палец вверх.
И тут я увидел то, что Мишка и хотел показать.
— Ну как? — он все глядел на меня, как хвастающийся ребенок, вертелся вокруг, ждал ответа
— Э. Мих, ты не обижайся, я понятия не имею, что это.
— Это, друг мой темный, научный прорыв! Аппарат для создания виртуальной реальности.
Посреди комнаты стояло устройство было похоже на стоматологическое кресло, что меня слегка напрягало.
— И что же тут за прорыв, виртуальная реальность — не новость.
— Ты что, правда не понял ничего? — Мишка смотрел мне в глаза. Нет, ну правда, как ребенок. В его глазах появилась даже легкая обида. — Это тренажер! Ты не просто там ходишь, смотришь, слышишь. Все, что ты там узнаешь, сделаешь, чему научишься, все откладывается в твою реальную память. Ну, как в фильме «Матрица». Там и кунг-фу выучить можно, и квантовую физику изучать, понимаешь?!
Я осмыслял сказанное, и по мере осмысления, рот мой открывался шире. Моя реакция явно удовлетворила Мишку. Он подхватил меня за плечи и начал толкать в сторону этого кресла.
— Садись, попробуй сам!
Я отпихивался, вырывался, но, в конце концов, оказался в кресле. Мишка тут же начал нацеплять на меня датчики, прикреплять проводки. Один раз даже иглу какую-то в меня воткнул. Потирая ладони, отошел в сторону и нажал на кнопку на пульте.
— Сейчас будет немного больно.
Это было последнее,что я слышал, провал. Яркий свет. Темнота.

Есть ли статья о том что нельзя следить зачеловеком

УИЛЬЯМС (Williams) Раймонд (1922-1988) — английский теоретик-марксист, один из основоположников парадигмы «культурных исследований» (см. Культурные исследования) в постнеклассической культуре. Основные сочинения: «Долгая революция» (1961), «Культура и общество» (1963), «Марксизм и литература» (1977), «Телевидение: технология и культурная форма» (1974), «Ключевые слова» (1983) и др. Выходец из валлийской рабочей семьи, У. получил образование в Кембридже. В 1950-х У. преподавал в Образовательной Рабочей Ассоциации, а в 1961 вернулся в Кембридж, где ему была предложена должность преподавателя в университете. Становление концепции «культурного материализма» непосредственно связано с политическими взглядами У. (в течение многих лет он был членом лейбористской партии). Вклад У. в теорию культуры связывается, прежде всего, с попыткой «демократизации» понятия «культура», с обоснованием тезиса о том, что культура — материальна и «обыденна» («culture is ordinary») и представляет собой не только и не столько совокупность наивысших достижений человечества в области духовной культуры, сколько определенный «способ жизни» («way of life»). В первой своей книге, снискавшей популярность в академической среде, — «Культура и общество», — У. анализирует метатеоретические основания дискурса о культуре, начиная с английских теоретиков 18 в., переходя к марксизму и заканчивая работами английских интеллектуалов послевоенного периода, а также исследует сам процесс формирования культуры в эпоху индустриального капитализма. Более подробный анализ марксистской теории культуры и общества и ее эволюции в широком культурном и политическом контексте У. осуществляет в работе «Марксизм и литература». Особенно его интересует вопрос, должны ли мы воспринимать культуру как «художественную культуру», как систему значений и ценностей, или же (вслед за Марксом) как способ жизни. Кроме попытки обобщить ключевые марксистские идеи о культуре, языке и обществе, У. предлагает также и свою критику важнейших понятий марксистской теории общественного развития: речь идет о категориях идеологии, базиса и надстройки (в духе Грамши), детерминации, языка позиций Волошинова), цивилизации, гражданского общества, социализации и т.д. Цель этого анализа состояла в том, чтобы определить, а есть ли, вообще говоря, в марксизме место понятию «культура» и какой смысл там оно имеет. По мнению У, эволюция идеи культуры в течение последних нескольких столетий — это демонстрация того, как изменялось отношение людей к меняющимся условиям повседневной жизни. По этой эволюции мы могли бы фиксировать основные, наиболее важные изменения в жизни общества. Понятие культуры не является вечным и универсально трактуемым понятием. Можно проследить динамику его превращений, если исходить из трех наиболее важных показателей общественного развития: индустрия (промышленное развитие), демократия (феномен политической власти и структуры власти) и искусство (духовная культура в целом). Тем самым У. предлагает рассматривать индустриальное общество и его культуру как единый комплекс отношений и процессов. Так, по мере промышленного роста, начиная с 17 в., происходило постепенное переосмысление роли и специфики машинного производства в системе социальных отношений — от абсолютно негативного отношения ко всему машиноподобному (в контексте утопических мечтаний о золотом веке) до принятия индустриального общества как данности. В отношении к демократическим институтам власти наблюдались следующие фазы культурной эволюции:

Это интересно:  Последние Новости Об Индексации Пенсии Работающим Пенсионерам В 2022г

Сходные мировоззренческие сдвиги наблюдались и в области искусства: первичное осмысление искусства предполагало выделение в искусстве не того, что является специфически эстетической, художественной ценностью, а того, что имеет значение для повседневной жизни. Следующий этап, по У, связан с переосмыслением искусства как ценного самого по себе, что не мешает ему в то же время продолжать играть важную роль в жизни общества. Третья фаза — новая попытка интегрировать обособившееся искусство (особенно в эпоху модерна и авангарда) в общественную, повседневную жизнь. Эта попытка осуществилась с помощью такого посредника, как массовые коммуникации. То, что У. интересует больше всего в книге «Культура и общество», — это то, каким образом все три феномена и этапы их эволюции (точнее, этапы их осмысления) развивались в контексте британской культуры начиная с 1780. Так, первые попытки концептуализации того, чем являются индустрия и демократия, происходили в период с 1780 по 1870: именно в это время возникли и сложились основные позиции, которые в последующем углубились и дифференцировались. Затем, в период с 1870 по 1914, главной ареной теоретических дискуссий стало искусство («сцена жизни»), и, наконец, особенно после 1945, все внимание сосредоточилось на осмыслении всех трех феноменов в абсолютно новом контексте, явившемся результатом стремительного развития средств массовой коммуникации. Примечательно, что концепция «культурного материализма» возникает в ситуации (1958), которую У. и многие другие британские интеллектуалы характеризовали как «переходную» для Великобритании. Что касается нашего сегодняшнего осмысления культурной реальности, то в нем, по мысли У, невозможно четко развести идеи сегодняшнего и вчерашнего дня. Как считает У, мы все еще продолжаем смотреть на культуру глазами ученых 18 века — так велико было их влияние на формирование общей парадигмы в исследовании феноменов культуры и социума, и это видение, безусловно, «классовое» — современное понимание термина «культура» несет на себе печать аристократического представления о культуре, в результате чего культура неизменно ассоциируется с философией, искусством, литературой, наукой (то есть теми сферами деятельности, где традиционно главную роль играли представители господствующего класса). Не все эти представления сохранили свою значимость, но в меняющемся контексте нашего повседневного опыта мы вновь и вновь возвращаемся к ним. В оценке «культурного прогресса» У. полагает необходимым делать скидку на различие между высокообразованными теоретиками, для которых теория — это такая же культурная реальность, как и все остальное, и обычными людьми («массой»), погруженными в эмпирию их обыденной жизни. Последние осмысливают их культурное бытие не в контексте теоретических изысканий, а прежде всего в контексте неких традиционных, стереотипных представлений людей их круга. У ученого человека может сложиться нечто вроде мании величия, когда он начинает переносить теоретические конструкты на реалии окружающей его жизни, при этом, как правило, будучи замкнутым в «башне из слоновой кости», интеллектуал (в том числе и марксистской ориентации) игнорирует огромный, эмоциональный и интеллектуальный опыт «масс». Так, интеллектуал склонен считать, что качество жизни возрастает с углублением и развитием таких форм культуры, как театр, живопись, музыка. А между тем общее качество жизни возрастает потому, что изменяются другие сферы деятельности, также являющиеся разумными, творческими и познавательными: например, искусство садовников, рабочих-металлургов, ткачей, не говоря уж о политиках и экономистах. Скрытое презрение высокообразованного человека к этим и многим другим видам человеческой деятельности обнаруживает методологические, познавательные границы «наблюдателя», анализирующего процессы культурной жизни. Это противоречие (в смысле противопоставления интеллектуальной элиты и масс) тем более очевидно, если вспомнить, что общая тенденция культуры — и в последнее столетие особенно — такова, что грамотность, образованность перестала быть чем-то исключительным, как это действительно было, например, в 18 в. И, следовательно, вкусы и мнения масс сегодня должны восприниматься вполне серьезно. В этом смысле, как считает У, отдельные интеллектуалы больше не задают некую культурную, образовательную планку для всего общества — все культурное производство (газеты, книги, кинофильмы) ориентировано уже не на малочисленную группу образованных и имеющих досуг людей, а для социального большинства, которое, читая газеты, например, желает узнать не только последние новости, но и последние сплетни (тем самым У. предлагает относиться, например, к сплетням не как к уделу безграмотных, ограниченных людей, живущих интересами своего окружения, а как к феномену, занимающему свое место в иерархии общественных интересов и олицетворяющему специфическую форму коммуникации в повседневной жизни многих людей). Таким образом, У. формулирует новую задачу для интеллектуалов, работающих в парадигме «культурных исследований»: нужно покинуть «башню из слоновой кости» и попытаться приспособить свое образование и свою научную деятельность к более широкому контексту повседневной культуры, культуры народных масс. Нужно отказаться от высокопарного мнения, сформированного в свое время теоретиками Франкфуртской школы, о том, что господствующая культура масс — это культура низкого вкуса и ширпотреба, а также от стереотипного разделения всех людей на интеллектуалов, формирующих высокие стандарты жизни, и на «всех прочих», то есть толпу. Тем более что сами интеллектуалы посредством образовательных институций принимают активное участие в формировании этой культуры и в процессе образования тех самых масс, а образование в целом сегодня тесно связано с развитием и внедрением новых технологий. Поэтому, по У, вряд ли в настоящее время уместно продолжать говорить о наличии необразованных и «малокультурных» масс. Границы между образованным и необразованным человеком на сегодняшний момент размыты: наличие высшего образования здесь критерием не является. Культура переопределяется не только в университетской аудитории, а буквально на улице, в каждой квартире — слишком сильно изменилась наша повседневная жизнь и окончательно исчезла ясность, что же считать «культурным» и «культурой». При этом все социальные группы предстают как участники большой игры за переопределение самого понятия культуры. Итак, в рамках «культурных исследований» мы должны, с точки зрения У, отказаться от традиционных стереотипов мышления, от шаблонных делений на высокое и низкое искусство, от противопоставления интеллектуала и массы, технологии (цивилизации) и культуры. В этом аспекте У специфическим образом демонстрирует свою приверженность марксистскому подходу: общество нужно изучать в целостности способа жизнедеятельности всех его индивидов. У, вслед за Р.Хогартом и Э.Томпсоном, обращается к исследованию такого культурного феномена, как культура рабочего класса, — наиболее проблематичного в плане идентификации как в Англии, так и в других странах. Именно в связи с процессами американизации и массовизации британской культуры английские теоретики (и У в частности) обратились к изучению исчезающей, на их взгляд, культуры британского рабочего класса. Правильнее было бы сказать, «невидимой» культуры, ибо, с точки зрения «высоколобого» представления о культуре (как синтезе философии, литературы и искусства), пролетарская культура не вписывается в понятие культуры, поскольку она не репродуцирует и не культивирует вышеозначенные виды деятельности. У. не считает возможным отождествить культуру рабочего класса с художественным и литературным творчеством отдельных представителей рабочего класса (согласно У, рабочие писатели и художники для своего класса выглядят, скорее, диссидентами или изгоями). Культура же рабочего класса в настоящее время определяется прежде всего политикой масс-медиа, хотя нельзя считать, что продукция средств массовой коммуникации заранее планируется и создается в расчете на такого потребителя, как «пролетариат». Показательно, что при этом, по мысли У, рабочий класс не принимает участия в этом производстве культуры для себя — такова одна из закономерностей классового общества, в котором доминирующая идеология воспроизводится путем создания и навязывания культурных ценностей одним классом другому. В результате культуры подчиненных классов оказываются вне традиции. Традиция же всегда селективна, то есть она отбирает одно и оставляет в забвении другое, и, как правило, этот процесс селекции происходит не без участия господствующего класса и согласно его идеологии. Впрочем, как полагал У, отношения между культурной традицией и сменой политической власти (то есть появлением нового господствующего класса) не однозначны. То есть нельзя сказать, что каждый новый господствующий класс вправе ожидать от культуры, что она будет изменяться вместе с ним и согласно его интересам. В связи с этим У. задается следующим вопросом: как и почему происходит переоценка культурного наследия, когда к власти приходит новый класс? Или — до какой степени культура как консервативный механизм способна сопротивляться новым идеологиям? Первое основание для такого «сопротивления», согласно У, — это язык, который остается таким же, даже если власть изменилась. Остаются и предрассудки в отношении «правильного», в нормативном смысле, языка. В любом обществе (в Англии в том числе) существуют некие стандарты правильной речи, и хотя повседневный разговорный язык изобилует всякими неправильностями (типа двойного отрицания), масс-медиа и образование все еще опираются в своей практике обучения или воспитания на критерии правильного, или чистого, языка. У. считает, что этот стандарт культивировался и создавался представителями правящей элиты на протяжении многих веков. Подобный предрассудок в отношении чистого языка не так-то просто преодолеть, пусть даже все общество говорит на «неправильном», с точки зрения нормы, языке, — прежде всего потому, что это представление поддерживается национальной классической литературой и выстроенной системой преподавания национальных языков в школе и других образовательных учреждениях. Таким образом, оказывается, что, с одной стороны, язык — это простейшее средство увидеть границу между классами (не случайно именно в Англии идея Волошинова о «многоакцентности» как идеологическом феномене пришлась особенно кстати), а с другой стороны, язык — это важнейший фактор консервативности культуры и ее медленного реагирования на новые реалии в политической власти. Возвращаясь к вопросу о том, что же такое культура рабочего класса, У. делает вывод: это не пролетарское искусство или специфический язык, это скорее совокупность коллективных анонимных представлений, которые поддерживаются существованием определенных культурных институтов, манер и привычек поведения, норм морали, психологических установок и т.д. Культура рабочего класса основана на идее community (общины, общности), и в этом смысле она противостоит культуре буржуазной как культуре индивидуального творчества. Согласно У., буржуазная культура — это совокупность индивидуальных идей, произведений, текстов и индивидуалистического поведения и способа мышления. Идея общинности включает в себя принцип служения интересам общества и принцип солидарности. Индивидуализм же и порождаемая им иллюзорная независимость от общества всегда противостояли идее общественного служения. Идеал общинности предполагает согласованность действий, взаимную ответственность (круговая порука), готовность к компромиссу и уважение авторитета (власти вообще). Общинность воспитывает team-spirit (командный дух). Правда, в конечном счете община рассматривает своих членов просто в качестве функций. При этом, по мнению У, член общины воспринимает интересы общины как свои собственные интересы. Причем общинность таит в себе опасности и другого рода — это весьма репрессивная и консервативная ментальность, сохраняющая свою силу в течение долгого времени. Тем не менее идея общинной солидарности является, как полагал У, реальной основой социума как такового. Это одно из древнейших, наиболее архаичных явлений, начиная с первобытной культуры (вспомним идеи Дюркгейма об общественной солидарности). Возможно, отмечает У, что только наличие, сохранение этого древнего чувства солидарности скрепляет столь сложно организованные и дифференцированные общества, как современные капиталистические. В силу своего коллективного существования в повседневной жизни и труде рабочий класс с момента своего существования никогда не производил культуру в узком смысле этого слова. То, что он создавал, это коллективный демократизм — будь то в рамках профсоюзов, социалистических партий или кооперативного движения. Эта культура, не будучи культурой в привычном смысле слова, представляет собой, по мысли У, весьма творческую и знаменательную форму деятельности. И, прежде всего, культура рабочего класса выполняет очень важную, спасительную функцию, стабилизируя общество и не позволяя ему распасться на мельчайшие атомы. Растущая специализация производства и социально-культурное расслоение скрепляются этой общинной культурой. Распадающаяся на глазах общинность капиталистического социума нуждается сегодня в обновлении и укреплении. У. считает, что в связи с этим, по мере осознания необходимости созидания общинного духа, необходимо, чтобы были услышаны, учтены самые разные мнения, ценности, позиции, какими бы они разными не были (например, мнения этнических и сексуальных меньшинств, разных классов и социальных слоев, женщин и мужчин, молодежи). На этом основании культура действительно, наконец, станет демократичной и общей, преодолев границы только буржуазной или только рабочей культуры. В общем, пафос концепции У. (который сегодня выглядит несколько утопическим) вполне очевиден: культура, демократия, индустриальное общество должны развиваться как единый организм. Кроме того, методологический смысл этой идеи состоит в том, чтобы перестать рассматривать историю культуры только в свете истории определенных доминирующих в политическом или интеллектуальном плане культур, высвечивая одни (например, культуру французской аристократии 18 в.) и не замечая, игнорируя другие, существовавшие в то же время и в том же месте, но оставшиеся невидимыми (будь то культура рабочего класса или субкультуры геев и лесбиянок). В этом контексте особенную актуальность, по мысли У, приобретает проблема «документирования опыта» — таким образом можно попытаться запечатлеть скрытые от глаз общества жизненные миры и рассказать «различные истории», выявить частные и предельно конкретные аспекты культурного процесса. Категория «опыта» позволяет учитывать в исследовании различные точки зрения и тем самым открывать множественность культуры, ее полифоничность и гетерогенность. Необходимо знать, как люди воспринимают и каким образом выражают опыт своего существования при определенных обстоятельствах, на которые налагают отпечаток различные социальные и культурные факторы. Категория личного опыта исследователя и исследуемого и репрезентация этого опыта в академическом дискурсе (отличительной особенностью которого является попытка стереть следы субъективности в научном тексте) в какой-то момент стала чуть ли не доминирующей темой в «культурных исследованиях». Теоретики «культурных исследований» во многом опираются на осмысление собственного опыта существования в культуре. У. одним из первых сформулировал эту проблему, попытавшись артикулировать собственный опыт пребывания «по краям» или на границе двух различных миров, к которым он по происхождению и по профессиональной деятельности имел самое непосредственное отношение (рабочая среда и академическая сфера, политика и интеллектуальная деятельность, валлийская и британская культуры). Следует, однако, заметить, что избыточное обращение к Себе и выдвижение опыта на первый план у У. (стремившегося понять, как его собственный опыт влияет на интерпретацию социального текста) для многих теоретиков (особенно структуралистской и постструктуралистской ориентации) неприемлемо: иногда такая позиция производила впечатление эпистемологической наивности, поскольку отсылка к личному опыту в своей основе является попыткой закрыть глаза на идеологическую детерминацию обыденности и «здравого смысла» или подмену опыта теорией, ибо между самим опытом и высказыванием о нем находится текст, а где текст, там и идеология. (См. также Культурные исследования.)

Это интересно:  Есть ли льготы для ветеранов труда на жд билеты дальнего следования

Есть ли статья о том что нельзя следить зачеловеком

объем тепловой энергии, определенный по показаниям общедомового прибора учета — это ещё и отопление общедомового подвала, за который платят оставшиеся. Плюс тариф, вот и суммы такие. ИМХО Расчет ЖКХ http://raschetgkh.ru/raschet-otopleniya/167-otoplenie-s-01-06-2022-mkd.html

скорее всего платить стали больше из за повышения тарифов. Не забывайте что каждый год с 1 июля плата за отопление увеличивается процентов на 15-20. Да и отключившиеся квартиры наверно как-то обогреваются а не жмутся к тёплым соседским стенам. Так что я бы не спешил говорить что теперь весь дом полностью платит за них

Есть ли статья о том что нельзя следить зачеловеком

Допустим, чисто гипотетически, что роль сексуального инстинкта резко снизится, или исчезнет вообще. Я сейчас не говорю о том, как люди будут размножаться, ведь речь идет о фантастических романах, и уж проблему продления рода нетрадиционным путем писатели-фантасты вполне могут решить. Представим, что исчезает эмоциональная составляющая сексуальности, занятие сексом перестанет приносить удовольствие. Что будет дальше, и как это повлияет на социальность .

Но в некоторых произведениях играть продолжают взрослые. Правда игры делаются сложнее, и вроде уже даже и не совсем игры, но, тем не менее, сочетание игровых мотивов с познавательными позволяет героям таких книг вполне обходиться без пресловутого основного инстинкта. Возьмем, к примеру, романы Сергея Щеглова «Тень спрута» [33] и «Идентификация спрута» [34] . Героями являются два наших современника, взрослые мужчины, волей случая попавшие в Далекое Будущее, где они оказались признанными и обласканными (своеобразные гении человечества). И что? И не одной женщины на протяжении всей дилогии. Кто только не восхищается героями. Благодарное человечество. Роботы. Правительство. Спецслужбы. Поверженные враги. Ни одной женщины.

Любое издательство заинтересовано в новых талантливых авторах

Фантастика — это единственная литературная среда, в которой существует профессиональное сообщество. И авторы, и издатели общаются между собой, регулярно собираются на конвенты, обмениваются мнениями, идеями. Мы, издатели, хорошо знаем друг друга и чувствуем себя скорее коллегами, чем конкурентами.

Мы проявили интерес к произведениям еще до того, как было принято решение об экранизации — это во-первых. Ну, и во-вторых, надо поставить все с головы на ноги: мы не потому издаем, что фильм снимается, а фильм снимается и переводы готовятся, потому что книга хорошая.

kapitalurist
Оцените автора
Бюро правового консалтинга - Lawcapital.ru