Трансгендер может уехать из россии в уругвай
Обозреватели полагают, что наиболее вероятным последователем Аргентины в данном вопросе станет Уругвай, где уже легализованы гражданские однополые партнерства с правом усыновления детей. Геи и лесбиянки, заключившие такие партнерства, обладают почти теми же правами, что и гетеросексуальные супруги. Открытые гомосексуалы имеют здесь право проходить службу в армии, а трансгендерам предоставляются финансовые гранты на операции по перемене пола. Чтобы конвертировать гражданские партнерства в браки, осталось сделать один шаг.
На прошлой неделе в Аргентине легализованы однополые браки, и похоже, в ближайшее время об этой же проблеме задумаются ее ближайшие соседи. Правозащитные группы в Уругвае и Парагвае обращаются к парламентам своих стран с просьбой рассмотреть законопроекты, в которых геям и лесбиянкам предоставлялись бы равные со всеми брачные права.
В Думе усомнились, запрещать ли трансгендерам вступать в брак
Как сообщает Russia Today, комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей вынесет на повторное рассмотрение вопрос о запрете заключения брака для людей, которые находятся в процессе смены пола. Ранее, когда комитет возглавляла Елена Мизулина, данный законопроект получил положительную оценку, однако сейчас многие депутаты усомнились в том, что такой закон должен быть принят.
Согласно данному законопроекту, трансгендерам запрещается вступать в брак до окончания всех операций и прочих медицинских манипуляций по смене пола и получения нового паспорта. Как отмечает агентство, причиной такого запрета стало опасение депутатов касательно того, что трансгендер может юридически являться лицом одного пола, а фактически быть представителем другого пола и таким образом зарегистрировать однополый брак, что в России запрещено.
Отняли детей и угрожали посадить»
Все друг другу твердят — хотите что-то изменить, начните с себя. Сделайте мир вокруг немножечко лучше. О’кей, я не могла ходить на протесты, у меня были маленькие дети, не могла ничего сделать с этой властью, понимая, что это уже не моя страна, что не хочу ничего общего иметь ни с убийцами, ни с ворами, что здесь мои дни фактически сочтены, но зато я могу просто кого-то спасти. Я решил спасти сначала одного ребенка, потом понял, что есть силы еще на одного. Димка после детдома два дня сидел, ел и спал. Потом залез на ручки и не слезал несколько месяцев. Дико кричал ночью, если я пыталась его в кровать положить. Ласковый, как котёнок, обнимашка бесконечная. У меня связь с ним… очень глубокая. Это как вдыхать запах своего ребенка и не мочь оторваться и надышаться им. Он приходил утром ко мне и засыпал обратно или просто лежал рядом и смотрел, смотрел, мы могли друг другу в глаза смотреть не отрываясь. Костя — другой. Настороженный, но тоже постоянно ловящий взгляд. Поломанный, но готовый возрождаться, испуганный, но открытый. Больше бы брать не стал, во всяком случае, не таких маленьких. Были мысли помогать как-то социализироваться тем, кто только выходит из детского дома. Учиться заваривать чай хотя бы, жить не по-скотски, а по-человечески. Некоторые, я знаю, взрослых детей встречают из интернатов, помогают им начать нормально жить — не потратить сразу все деньги в первые же дни после выхода, не подсесть на наркоту. Что-то такое и я бы хотел делать.
Это не выбор, это не каприз, это долгий и трудный путь осознания и принятия. Нельзя сказать, что я осознал себя мужчиной в 20 лет и стремился перестать быть женщиной. То есть, я понимал, что со мной что-то не то, но что именно. Я всегда понимала, что я хороший человек, что я желаю добра своим детям. Хорошо, я не смогу совершить какой-то великий подвиг, вряд ли изобрету лекарство от рака, но я смогу кардинально изменить две жизни — жизни двух детей, забрав их из детдома. Это вступает в конфликт с моим самоопределением? Мне показалось, что нет, что я буду оставаться собой и при этом буду с ними. Мало ли у нас девушек, которые носят короткие стрижки или у которых по разным причинам отсутствует грудь. Простите, у нас даже с членами девушки есть, и живут они получше многих, его наличие не значит, что ты мужик, а не женщина. Ни в юности, ни сейчас у меня не было страха о чем-то сказать, я просто всю жизнь чувствовал несоответствие тому, что от меня ждали как от женщины. Я предпочитал не думать, отложить все и пойти по пути наименьшего сопротивления.
Ребенка отняли, потому что я — – — трансгендер
Бывшая жена Алисы Некрасовой сказала Радио Свобода, что запрещает бывшему мужу общаться с сыном, потому что это наносит вред психологическому здоровью мальчика. Она не пояснила, в чем именно заключается вред, и попросила не называть ее имя и фамилию.
– Решение основано только на том, что я трансгендер. Жена сделала внесудебную экспертизу, которую суд сначала не хотел принимать, а потом приобщил к делу. Экспертизу провели с множеством нарушений. Например, она проходила без моего участия. В тексте экспертизы много фактических ошибок и откровенного вранья. В результате суд принял решение, сославшись на закон о защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью. Получается, что я, родной отец, и есть эта вредная информация. Кроме того, в экспертизе содержатся ссылки на фотографии с моей страницы в социальной сети. На этих фотографиях – Марш разнообразия в Уругвае и моя свадьба с новой женой-иностранкой. Между прочим, моего ребенка на Марше разнообразия, открытом и совершенном законном мероприятии, не было. В экспертизе написано: мой сын страдает из-за того, что я сменил пол. Мой ребенок с рождения знал, что у него есть мама и Алиса. Сын с пеленок видел, что папа выглядит как тетя, и относился к этому нормально, а теперь за год жизни без меня сын стал гомофобом?! Не может такого быть! Кроме того, в экспертизе не было доказано, что у ребенка из-за меня проблемы с гендерным самоопределением. Сын считает себя мальчиком, играет в машинки.
Отняли детей и угрожали посадить»
Только представьте: к тебе домой приходят, ты открываешь дверь, и у тебя забирают детей! Я была в панике, я ненавидела и себя, и этих уродов! В такой ситуации совершенно невозможно выбрать правильную линию поведения. Когда мне сказали «Мы поможем вернуть детей», — а это была моя основная задача, я себе сказала: «Ну, ничего, ты же как-то до 40 дожил, ничего страшного, потерпи еще».
В глазах тех, кто забрал у меня детей, я мужик и мой муж — мужик, поэтому мы не можем воспитывать детей. Теперь я собираюсь сделать свою жизнь максимально открытой — от заката и до рассвета, чтобы люди видели, что у меня копыта не отрастают, что я детей утром кормлю овсянкой, а не транс-овсянкой, и что у нас обед, а не гей-обед. Что я уважительно отношусь к детям, как любые другие родители, объясняю им, как устроен мир, отвечаю на вопросы о том, почему на море волны, а луна все время разной формы, о личных границах, о взаимоуважении, терпимости — языком, понятным ребенку. За слова «терпимость», «толерантность» ко мне обязательно прицепятся…
Трансгендер Юлия Савиновских
— Моя старшая закончила в России школу, ходила на языковые курсы, чтобы получить образование. Средняя в первый класс пошла, младшему пять, он в подготовительной школе. Для меня жизнь в Жироне была рутинной. Отводишь детей в школу, идешь на пункт выдачи еды, забираешь детей, кормишь, вечером гуляешь с ними, занимаешься языком.
— Меня трясло. Запостил статью в соцсети и выключил компьютер. Думал, до завтра смотреть не стану. Но все равно открыл. В «Твиттере» меня никто не читал, в «Фейсбуке» была только поддержка. А во «ВКонтакте» — ад. Тысячи сообщений «Сдохни, мразь!», «Правильно, что детей отобрали», «Лечиться надо». На мамочкиных форумах женщины уверены, что я гребаный Шерлок Холмс, который за пять лет придумал эту схему, чтобы переехать в Испанию. Взял детей в детдоме, немного их подлечил, немного поменял пол, специально спалился в опеке и все — готовый эмигрант!
Трансгендер может уехать из россии в уругвай
В спальных вагонах старого поезда воздух раскален. После каждой остановки поезд вздрагивает, и голос диктора приветствует россиян на русском, английском, испанском и французском языках. О болельщиках заботятся проводники и работники поезда, многие настроены очень добродушно.
Поезд прибывает в Москву в девять утра. Кто-то будет болеть за свою сборную до конца Чемпионата, а кто-то уже направляется домой. Многие обменялись контактами и пообещали друг другу поддерживать связь через океан.
